Yuricon




Когда я впервые попал в южную Карелию, то одни из самых ярких впечатлений этой поездки были связаны с деревьями: высоченными, стройными соснами и елями, чьи небольшие кроны можно было разглядеть, только задрав голову к самому небу.



Однако чем ближе к полярному кругу, тем реже встречаются деревья-великаны, а в полосе тундры уже и нет ничего высокого, кроме гор. Флора стелется по земле, кланяясь ветрам и принимая замысловатые очертания. Может быть поэтому нам, родившимся в средней полосе, тундры кажутся не слишком гостеприимными – в лесу, среди вековых деревьев, чувствуешь себя под их защитой (и не только от солнца и дождя, но и от любого недоброго влияния), а на бескрайнем стланике на кого надеяться? Только на себя да на амулеты, что в широком ходу у коренных обитателей Заполярья. И ведь неспроста.







Вот и нашему отряду - стоило лишь вернуться немного южнее после заезда на Кольский, и сразу в атмосфере совместного быта добавилось оптимизма, и даже хмурая погода не огорчала своим постоянством. Тем более, что радуги, взявшие нас под свою опеку ещё по дороге от Москвы, не прекращали дежурства и сопровождали практически каждый день, проведённый в Паанаярви.



Несмотря на внушительную продолжительность жизни своих обитателей, лес чрезвычайно хрупок и раним. А ещё мудр и деликатен – достаточно понаблюдать, как терпеливо он мирится с человеческой аннексией, возвращая себе право на территорию лишь тогда, когда наше присутствие прекращается бесповоротно.







Этого момента лес может ждать долго. Но когда на оставленных человеком вырубках и просеках начинают прорастать молодые деревца – создаётся впечатление, что лес вряд ли жалеет о потере соседства. Слишком мы разные – и по темпераменту, и по отведённой роли в том большом действе, которое называется удивительным миром природы.





На этом, пожалуй, я и приостановлю размышления вслух – до новой поры, когда вновь придёт время поговорить об увиденном. А что такое время придёт – в это просто хочется верить.



Спасибо за внимание.